– Все! Терпение кончилось — ухожу. Дети выросли. Пусть он остается один в доме, а нам с мамой много места не надо, делить нечего, ее домишка хватит. Буду жить в тепле да покое, – Лида решительно вынимала из шкафа наряды вместе с вешалками-плечиками.
Обычное дело — перепил муж, «приласкал» словами, но еще и день был занозистый, вот и нацеплялось все сразу. С чувством исполненного «супружеского долга» — во время поставить жену на место, муж вольготно храпел на диване. Хлопнув дверью, Лида направилась в другой конец деревни к маме. Теплый воздух мягко гладил лицо, перебирал волосы. Ласковая тишина позднего вечера обнимала за плечи, успокаивала. Когда дошла до матери, уже сомневалась: надо ли было уходить. Но не возвращаться же на полпути. Шагнула через порог и предстала перед матерью с во всей красе: с вещами и заплаканным лицом.
-Поругались что ли? – недовольно спросила та. – Ну, проходи.
Лида занесла чемодан в переднюю комнату.
– Садись вечерять, – позвала мать.
Лида неохотно похлебала супчика. Невкусно. Дома под полотенцем, принакрытый шалью, чтобы не остыл, остался курник. «Надо было взять».
Мать включила телевизор на полную мощь. Старушка плохо слышала. Лида поморщилась. Сериалы она не смотрела, не до них. Достала вязание. Включила свет.
– Выключи. Телевизор смотреть мешает, – приказала мать.
«Схожу к подруге. Здесь недалеко», – решила Лида.
– Ты куда на ночь глядя? Я уже и калитку напрочь закрыла.
Села на диван, прислонилась головой к спинке. Прилечь бы. Но подушки строгой пирамидой возвышались на гостевой кровати. Лет двадцать прошло, как отец умер. Мать, словно наверстывая упущенное, яро вошла в роль полновластной хозяйки. Все ее указания выполнялись от сих и до сих. Недоделать плохо — переделать и того хуже. «Вот свалюсь — будете хозяйничать и надо мной, и над домом. А пока справляюсь, не лезьте, не балуйте меня. Мы, старики, хуже детей, нас только пожалей, сразу поблажку себе дадим: тут не могу, здесь не осилю, там авось помогут. Так что идите с Богом. Не мешайте мне жить».
«И зачем я притащилась? Сидела бы тихонько, вязала, смотрела, что хочу. Валерка спит — не мешает». Лида взяла чемодан. Стала оправдываться:
– Домой пойду. Спит, а дом настежь. Ночь. Ненароком чужие зайдут — повытащат все.
– Иди, иди. Да пьяного не трогай. Проспится — отыграешься.
Мать вышла на крыльцо, перекрестила уходящую дочь, вздохнула:
– Бог не по силам испытаний не дает. А горя бояться — счастья не знать.
Тамара Ясакова.
Фото из открытых источников.
