Как змея за пазухой, притаилось ожидание повестки на фронт. От беды не уйдёшь, коли она всю Россию залила. Вот она белая бумажка — пропуск на смерть верную. В последний денёк о чём мысли у провожающих? Жене глядеть не наглядеться на мужа дорогого. Детки, те ещё без понятия, куда отца провожают. А бабушка Аграфена дверь на крючок закрыла и строго-настрого приказала не беспокоить её. Достала она новую, ненадёванную рубаху сына Ивана, расстелила её на столе, свечи поставила, икону Богородицы-заступницы положила, и сердце, душу, тело своё бренное — всё молитве отдала. Уж и ночь спустилась. Посылали за бабушкой вечерять. Только не откликнулась она. Мерцал свет в окне от свечей. На том и успокоились — жива. Утром раненько пришла она в дом к сыну. Дождалась, когда проснулся и протянула ему белую рубашку: «Заговорённая она. Знай это. Не снимай без надобности. Береги. Живи без страха, он для смерти первая приманка». Перекрестила, поцеловала, посмотрела долгим взглядом и ушла. Только когда машина с новобранцами по дороге просёлочной проезжала, как толкнуло что-то Ивана, глянул он на холм-«припёкушек», что весной травой да цветами покрывался, когда вокруг ещё снег нетронутый лежал. Посохла трава, отцвели цветы, и стояла на нём, подняв руку с белым платочком, мать. «Как на пьедестале», – невольно подумалось ему. – А мы – цветы посохшие». Потрогал под гимнастёркой рубашку дарёную — больно на душе, но… неисповедимы пути Господни – человек надеждой живёт.
На третий день пути к фронту, теперь уже в паровозной теплушке, под такой обвал смертоносного огня попали, что заметались в ужасе тела, обезумевшие от близости смерти. «Страх — приманка смерти», – несколько раз простучало в голове у Ивана, пока дошло до вздыбленных кошмаром мозгов. Остановил он бьющееся в судорогах страха тело. «Засов заклинило. Не выйти. Пол! Доска ходуном ходила где-то. Искать! Вот она!» Выломал. Тут и другие, в ком рассудок страх не затмил, подбежали. Нырнули под вагон, а там под откос. А за спиной полыхало, грохотало, орало. Когда стоял, вытянувшись перед рядами убитых, усомнился: «В этом аду никакая рубашка не спасёт». Но через полгода вера в защитную силу подарка матери стала незыблемой. В таких переделках бывать приходилось — а у него ни царапины. Как-то подобрали на дороге мальчонку лет семи. Много тогда таких сирот неприкаянных было. Часть далеко вперёд ушла. В тыл не с кем переправить, вот и обитал мальчишка с солдатами. Не детское это дело жить под пулями. Как не прятали пацана, а белесая любопытная головка так и торчала из укрытия. А тут ситуация аховая: танки немецкие пошли, а помощь далеко. Успеют ли наши? Снял Иван рубаху и на мальчонку одел – как своих ребятишек от беды укрыл.
Серо-чёрная искорёженная земля после боя дымилась. И то появлялось, то пропадало на ней светлое пятнышко — мальчонка в белой рубашке.
Тамара Ясакова.
Фото: https://mixyfotos.ru/%D1%84%D0%BE%D1%82%D0%BE%D0%B3%D1%80%D0%B0%D1%84%D0%B8%D0%B8-%D1%81-%D0%BF%D0%BE%D0%BB%D1%8F-%D0%B1%D0%BE%D1%8F-%D0%B2-%D0%B2%D0%BE%D0%B2/
